— Стыд какой… Ни одна девчонка из лавки не носит таких изысканных перчаток. Несомненно, она стащила их, — гневно произнесла Каро.
Макс отрешенно покачал головой.
— Она совсем другая, чем вы о ней думаете. Но я не намерен обсуждать это с вами.
Оказавшись в гостиной, мачеха заперла дверь, и уверенная, что слуги не подслушивают, повернулась к Максу.
— Никогда не упоминай больше о перчатке этой девушки. Ты будто одержим навязчивой идеей, и я надеюсь, твой отец объяснит тебе, как вести себя на балу. Мы не должны портить перспективы Каро на замужество.
Каро прихорашивалась перед зеркалом у камина.
— Да, Макс, — как бы между прочим заметила она, — от этой девчонки даже пахнет кожей… несомненно, она проводит время, втирая в нее яичные желтки… И разве ты не заметил ее рук? А акцент? Это просто ужасно.
У нее прекрасные руки, подумал он. Теплые, мягкие и нежные. И пахнет от нее свежим мылом и невинностью.
— Что касается ее акцента, — произнес он вслух, — то это объяснимо, ведь она француженка. — И более восхитительная, чем он помнил. — Скажи мне наконец адрес лавки.
Каро наклонила голову и протянула руку к модному каталогу.
— В Лондоне много превосходных перчаточных лавок, особенно если речь идет об обычных мужских перчатках.
Она молча стала просматривать список. Макс выхватил его из рук леди.
— Я хочу пойти в ее лавку.
— Почему?
Мисс Каролина Кордел закипела подобно забродившему элю.
— А почему бы и нет? Ведь перчаточника прислали по твоей рекомендации.
— Я солгала.
— В таком случае обойдусь и без тебя. Лавка ведь называется «Золоченая Перчатка», не так ли?
Лицо Каро покраснело от негодования.
— Даже если тебе удастся отыскать лавку, ты не найдешь там своей проститутки. Ее выгонят прежде, чем ты до нее доберешься. — Каро повернулась к своей крестной. — Разве она не заслуживает этого? Пусть будет наказана за свое поведение.
Леди Шелбурн с широко раскрытыми глазами кивнула в знак одобрения.
Макс, пришедший в ярость, с трудом сдерживал себя.
— Как она себя ведет, — сказал он, дрожа от возмущения, — не ваше дело. Я все равно разыщу ее. А если нет, то превращу бал в честь Валентинова дня в огромную карточную вечеринку, и все интересующие Каро мужчины оставят ее как побочное занятие.
Глаза Каролины сузились.
— У тебя навязчивая идея. Ты сумасшедший. Наследник титула Шелбурнов сумасшедший. Тебя надо запереть в доме для умалишенных!
Мачеха заломила руки.
— Немедленно прекратите пререкаться, вы, оба, иначе я отменю бал.
Побледнев, Каролина вылетела из комнаты. Макс последовал за ней.
— Я намерен разыскать ее, и никакой бал мне не помеха. Будь проклят Купидон.
И с этими словами он прошествовал в комнату для слуг. Увидев его, пораженные конюх и грум оторвались от игры в кости.
— Кто-нибудь из вас знает, где находится «Золоченая Перчатка»?
Грум уставился на перчатку, которую Макс держал в руках.
— Потеряли перчатку, сэр?
— Да. Впрочем, нет. Лавка. Любимая перчаточная лавка моей мачехи.
Понимание засветилось на лице грума.
— В нескольких кварталах отсюда, сэр.
Прекрасно. Он кинул им гинею и вскарабкался в экипаж без лошадей.
— Запрягайте и побыстрее, — приказал он, — и приготовьте все остальные экипажи.
Конюх и грум обменялись взглядами. Сумасшедший наследник Шелбурнов опять собирался испортить очередной бал в честь Валентинова дня.
— Поторопитесь, — загремел он. — Все экипажи должны следовать за мной.
Каро не удастся опередить его. Грумы и кучера в недоумении уставились на него, сидя в незапряженных экипажах. Судя по всему, он опять потерял голову, что соответствовало слухам, гуляющим по дому.
Ну и пусть сплетничают. Макс действительно был как безумный. От желания найти Виолетту он плохо понимал, что делает сейчас. А если он не найдет ее?
— Слышали? — повторил он. — Запрягайте лошадей! Все экипажи должны следовать за мной в «Золоченую Перчатку». И никаких пассажиров, даже если это будут моя лезущая не в свои дела мачеха или мисс Кордел!
Виолетта вновь сидела за столом в рабочей комнате лавки «Золоченая Перчатка» и дрожащими руками пыталась вдеть нитку в иголку.
«Золоченая Перчатка» была популярной лавкой у аристократов, как среди женщин, так и мужчин, и Виолетта благословляла те предутренние часы, когда она бежала из Франции вместе со старым перчаточником Гаспаром, который случайно оказался рядом с ней в одной лодке. Он был по-отцовски внимателен, все время утешал ее и, по счастью, был давно знаком с Симоном. Именно Гаспар привел ее к нему и настоял, чтобы Симон нанял Виолетту.
И вскоре после того, как по Лондону разнесся слух, что теперь в лавке работает мастер-перчаточник из Франции, колокольчик на двери звонил все чаще и чаще. На перчатки, выполненные во французском стиле и с французским мастерством, всегда был спрос, а получить их сейчас было трудно из-за революции, охватившей всю Францию. И теперь в магазине при лавке, как в улье, стоял шум от работающих и покупателей.
В отрочестве Виолетте всегда удавалось искусно управляться с иголкой и кисточками. Преподаватели всегда хвалили ее за видение и передачу световой гаммы. И девушка, естественно, взялась за вышивку, поражая Фэнни удивительными сочетаниями красок своих рисунков. Фэнни, в свою очередь, старалась учить ее, как сгибать и сшивать швы на перчатках, но это была довольно нудная работа. Вообще для достижения мастерства в производстве перчаток надо было долго учиться, и все, что освоила Виолетта за несколько месяцев — вшивание большого пальца в приготовленный для него разрез, — считалось первым шагом в изготовлении перчаток. Гаспар, тоже работающий в лавке, всегда заботливый и гордый ее успехами, часто наблюдал за ней во время работы. Он относился к ней, как к своей внучке, которой у него никогда не было.